– Николай Евгеньевич, Вы – личность в охотничьих кругах довольно широко известная и авторитетная. Но Ваши знания и опыт (учитывая то, что охота – занятие все-таки мужское и взрослое) появились же не в одночасье. С чего всё начиналось для Вас, и что послужило толчком для выбора такого серьезного хобби?
– У меня был друг, к сожалению, уже ныне покойный – Виталий Петрович Чернов. Это был охотник от Бога. И именно охотник, потому что сейчас многие увлекаются этой страстью, к сожалению, только ради наживы, ради добычи. А это был знаток природы, знаток мира животного, всех его перипетий, и охота для него была прежде всего органичным общением с природой, своеобразным отдыхом, а не чем-то потребительским. Например, он очень любил полевые охоты на перепела с собаками, а у Виталия одним из первых в городе появилась классная охотничья собака пойнтер. Сейчас, к сожалению, эти охоты отмирают. А это именно “походить по полю”, спортивная охота, потому что сколько там того перепела, птичка-то небольшая. И он меня увлек этим занятием, именно тогда я впервые приобрел ружье, и так мы вместе с ним и охотились. До сегодняшнего дня я помню его охотничью “науку”. Я тогда еще не понимал, например, что если взлетает перепел , то это может быть еще “порхун”, т.е. молодой, и его стрелять нельзя. Или когда перепелка своим “подраненным” полетом уводит охотника от выводка и “тяжело” падает в траву, я, было, вскину ружье, а Чернов мне кричит: “Не стріляй! Це матка!” Виталий знал и понимал это. Никогда не было так, чтобы он просто выстрелил. Если на утиной охоте, то только наверняка, без подранков. А ведь сейчас зачастую как бывает: появилась утка, она идет на уровне реактивного самолета, а по ней идет пальба, плотность стрельбы как в настоящем бою.